Архилох
(680-640-е гг до н.э.)
Я служитель царя Эниалия*,многомощного бога
Также и сладостный дар муз хорошо мне знаком
Архилох
* Эпитет Ареса, бога войны
«Архилоха можно считать родоначальником всей древнегреческой лирики; и по силе выражения и владеющих им чувств и в хронологическом отношении. Архилох – это буря и страсть»**[** Ярхо В.Н., Полонская В.П. Античная Лирика. «Высшая школа», С.13.]; он - потрясатель основ, прежних понятий о доблести и чести, восходящие ко временам Гомера. Выразить себя в слове, сказать правду, какой бы она горькой ни была, какие бы аморальные поступки не «воспевались» в текстах, в этом заключен Архилох, вся суть его лирического героя, мятущейся личности и страдающей души. Именно со стихов Архилоха начинается отчет новой древнегреческой, а вместе с тем и античной поэзии, ибо в них с поразительной искренностью и силой страсти раскрыт внутренний мир конкретного человека, мир переживаний, не доступный ранее героям эпического цикла. По сути, в литературе Архилох произвел революцию, которая вызревала на благодатной почве среди современных ему поэтов и самой эпохи нарождающейся полисной Греции. Греческое общество из родоплеменных отношений переходило на стадию создания гражданского общества, где личности человека, вернее гражданину придавалась исключительное значение. Индивидуальность какое-то время гармонично уживалась с коллективным началом. Полисная идеология еще только вырабатывалась, она не сформировалась в единую систему воспитания, ценностей, норм поведения. И поэт оказывался как бы в промежуточном периоде. Но тем и примечательна, как нам кажется, судьба поэта. Его жизненный опыт и лирика способствовали обретению греками идеологических ценностей и более четкого понимания сущности гражданина.
Если Алкман, вероятно старший современник Архилоха, едва намечает тонкими штрихами мотив снисходящего Эроса («И сладкий Эрос, милостью Киприды, // Нисходит вновь, мне сердце согревая»), то Архилох со всей силой присущего ему темперамента вырезает, вырубает четкие и ясные черты своего лирического героя. Стихи предельно сжаты и лаконичны по форме и содержанию:
От страсти обезжизневший,
Жалкий, лежу я, и волей богов несказанные муки
Насквозь пронзают кости мне.*
И надо сказать, уже древние греки считали Архилоха великим поэтом, равным Гомеру. К сожалению, от произведений Архилоха до нас дошли незначительные фрагменты, но даже по ним можно судить об исключительном разнообразии в жанровом и ритмическом отношении творческое наследие поэта…Да и о жизни поэта известно не так уж много.
Родился великий древнегреческий поэт на скалистом острове Парос, примерно в 680-е годы**: точные даты жизни поэта нам неизвестны. Зато нам точно известны имена его родителей – богатого купца Телесикла и рабыни-фракиянки Энипо. Таким образом, Архилох не попадал в высшую элиту города (государства). Вполне возможно, что именно низкое происхождение поэта сыграло свою роковую и решающую роль в отношениях между Архилохом и его возлюбленной Необулой. Вначале отец девушки Ликамб согласился выдать дочь замуж за Архилоха, но потом изменил свое решение. Архилох был уязвлен, он не простил обиду и отплатил Ликамбу злобными стихами.
Что в голову забрал ты, батюшка, Ликамб,
Кто разума лишил тебя?
Умен ты был когда-то. Нынче ж в городе
Ты служишь всем посмешищем.
По легенде, доведенная нападками поэта до отчаяния Необула покончила с собой, и даже не одна, а вместе с сестрой. Что же произошло с семьей Ликамба достоверно нам неизвестно, но одинокий и отвергнутый поэт с горечью и тоской представляет:
Если б все же Необулы мог коснуться я рукой…
***
И клятву ты великую
Забыл и соль и трапезу…
***
Зевс, отец мой! Свадьбы я не пировал!
К слову, по замечанию Андре Боннара: «Архилох – любовник по своему темпераменту, и любовник страстный. Желание его потрясает и миг наслаждения приводит его в восторг. И он бы силой вырвал этот миг счастья, если бы он мог его схватить».
** Единственная зацепка – упоминание в стихах солнечного затмения 711 или 6 апреля 648г. до н.э.
Нужда заставляет Архилоха зарабатывать на жизнь ремеслом воина-наемника, и он отправляется на остров Фасос, где его отец основал колонию паросцев. Можно представить себе всю бездну отчаяния и горечь от унижения, нанесенной Ликамбом обиды поэту, но вполне возможно, Архилох с радостью отправился в далекий край доселе неизведанного греками мира, чтобы забыть Ту, для которой по всей вероятности посвящен один из первых лирических шедевров европейской литературы:
Своей прекрасной розе с веткой миртовой*
Она так радовалась. Тенью волосы
На плечи ниспадали ей и на спину.
* В переводе С.И. Радцига:
Она любила ветку мирта
С прекрасной розой надевать,
А кудри на плечи и шею
Волною темной распускать.
Война с фракийцами и другими греками-колонистами на Фасосе, неудача в любви научили Архилоха стойкости духа, «перетерпевать беду». Многие фрагменты стихов Архилоха можно назвать путевыми дневниками, причем дневники отражают личные переживания поэта. На наш взгляд, перед нами (хоть и фрагментарно) впервые в литературе проявлены лирические путевые дневники исповедального характера. Подобным «направлением» творчества отчасти воспользуется другой гениальный поэт Эллады Алкей. Свою схожесть скитальческой судьбы с судьбой Архилоха, он выразит намеком в четверостишии о брошенном в сражении щите. Сам Архилох свою долю описывает следующим образом:
В остром копье у меня замешен мой хлеб. И в копье же
Из-под Исмара* вино. Пью, опершись на копье!
Архилох – мастер формы и содержания, пластичности образов и лаконичного изъяснения. Благодаря лучшим переводчикам с древнегреческого, мы можем в какой-то мере попытаться оценить всю прелесть, весь Вкус (и дух) содержания подлинника…нет! лучше сказать, поэзии подлинника, ибо «поэзия» гораздо значительнее понятия «содержание». Вот перед нами еще один шедевр поэзии Архилоха:
Вздымался остров, острый, как осла хребет,
Едва прикрытый леса редкой зарослью.
Ни красоты в том крае нет, ни прелести
Не то, что край вблизи истоков Сириса**.
(пер. Г. Церетели)
* Исмар – город на фракийском побережье, находившийся неподалеку от Фасоса
** Возможно, река в Южной Италии
Еще раз можно подтвердить, что перед нами разворачивается своего рода лирический путевой дневник поэта, в нем значительное место отдается личным впечатлениям и переживаниям. Помимо Алкея, только в большей мере, подобный характер творчества будут носить стихи Г.В. Катулла.
Жарко моляся средь волн густокудрого моря седого
О возвращенье домой…
Жизнь Архилоха полна военных набегов, тревог, потерями, попойками, некоторым однообразием. Но Архилох умеет привносить в свои стихи тонкий юмор, добродушную иронию. В нижеследующих фрагментах мы увидим не просто необузданного дикаря-выпивоху, не только едкого сатирика, но умного и талантливого поэта, человека добродушного, волей судьбы вынужденного прибегать к яду острословия. Мы считаем Архилоха весьма тонкой и романтичной натурой, вопреки тем исследователям, которые и без того характеризуют поэзию Архилоха как грубую и примитивную (аналогом в латинской поэзии может служить поэзия Катулла, в русской лирике «двойственная» поэзия Лермонтова). Какова эпоха, таковы и нравы. Но можно прятаться за грубость слов, непристойность (позерство) и быть внутри тонким и нежным романтиком (пример тому фрагмент о девушке с веткой миртовой).
С флягой в руках ты ходи по настилу ладьи быстроходной,
Крышку проворной рукой с бочки долбленной снимай,
Красное черпай вино до густого осадка! На страже
Трезвым всю ночь простоять силы не хватит и нам.
(пер. Г.Ф.Церетели)
Мы настигли и убили счетом ровно семерых:
Целых тысяча нас было…
Как жизнь, так и судьба воина-наемника отражены в стихах Архилоха:
Главк, до поры лишь, покуда сражается, дорог наемник
***
Кто падет, тому ни славы, ни почета больше нет
От сограждан. Благодарность мы питаем лишь к живым,-
Мы, живые. Доля павших – хуже доли не найти.
Знаменитое четверостишье Архилоха о брошенном в бою щите вызвало впоследствии множество подражаний (от Алкея до Горация), став литературной традицией:
Носит теперь горделиво саисец* мой щит безупречный:
Волей-неволей пришлось бросить его мне в кустах.
Сам я кончины зато избежал. И пускай пропадает
Щит мой. Не хуже ничуть новый могу я добыть.
* Саисцы – одно из фракийских племен
Для того чтобы делать подобные заявления во времена Архилоха, следовало обладать определенной долей мужества. Видимо, в знак насмешки над поэтом, родилась легенда о том, что спартанцы изгнали из города Архилоха, ведь у спартанцев бросить в бою щит считалось позорным делом («Со щитом иль на щите» - гласит спартанская поговорка, т.е. вернуться домой живым со щитом или погибшим на щите). Поэт в данном фрагменте полемизирует с самим Гомером, утверждая психологию личностного «я». С точки зрения воинской доблести и чести, Архилох – трус, который ради спасения своей шкуры пожертвовал самым дорогим что есть у воина – щитом. Но, по мнению самого Архилоха, он спас жизнь, самое дорогое, а щит можно раздобыть новый. Вот эта главная идея ценности человеческой жизни станет основополагающей для мировоззрения средневековых гуманистов. Поэтому не следует слишком прямолинейно относиться к сказанному в четверостишье, якобы жизнь поэта всего лишь повод, чтобы вступить в новую схватку. Подобная оценка, на наш взгляд, не может быть полной и достаточно объективной. Поэт не торопится терять жизнь ради какой-то посмертной славы («доля павших – хуже доли не найти»). Он хочет жить здесь и сейчас. Он уважаем до тех пор, пока остается на белом свете. Жизнь для Архилоха, тем самым, становится важнее куска металла. Говоря современным языком поэт благоразумен.
Возможно, поэт никогда не бежал с поля боя, а мотив брошенного щита целенаправленно введен в текст, как уже сказано, ради полемики с Гомером, вообще, с общественными устоями. Как бы то ни было, но образ воина, бросивший в бою щит, стал притягательным. Лирический герой Архилоха подкупал искренностью, чистосердечностью, наконец, человечностью (все люди имеют слабости); тем, что лирический герой – думающее существо и поступающее от своего личного «я». Именно индивидуализм и самоирония привлекали внимание античный писателей к Архилоху.
Значение первых лириков (в том числе и Архилоха) имело огромное значение для создания театра, драмы как жанра, особенно для Еврипида, самого «трагичного и человечного». По-сути, средневековые гуманисты столкнулись с той же самой проблемой ценности человеческой личности, человека, его суждений, высказываний, поступков, свободы выбора. В Средние века европеец был задавлен церковной догматикой, он находился в стаде, стадо пасли духовные пасторы – духовенство. Античное общество времен Архилоха было связано родовыми узами, предписанной моралью, отсюда и крайний индивидуализм великого паросца. Чем медленнее общество менялось, тем радикальнее должны быть методы высказывания. Не случайно Архилох избрал в помощь более разговорную и простоватую форму стихов – ямб (в отличие от более изящного жанра мелики).
Поэт – общественное явление, продукт эпохи и отражение эпохи; но вместе с тем в его творчестве могут отражаться зачатки невидимых тенденций, которые смогут проявиться, «вызреть» позднее и стать уделом уже другой эпохи, другого отрезка времени. Тем самым, поэт может опережать свое время и помогать созидать будущую эпоху, а применительно к Архилоху, обогащать знаниями общество о внутреннем мире человека, расширять горизонт поисков, видения, четко формулировать и явственнее ощущать потребности данного общества. Крайний индивидуализм Архилоха, проявленный во фрагменте с брошенным в бою щитом показывает степень важности каждого человека; с другой стороны, рождающийся полис нуждался в защитниках, патриотах, таким образом, полисная идеология не могла признать крайний индивидуализм (иногда эти столкновения личности - общества, индивидуума – коллектива дорого обходились государствам в классическое время). В противном случае личные интересы ставились бы выше интересов коллектива, гражданской общины, состоящей из отдельно взятого гражданина, с его талантами, возможностями, воспитанием и образованием (зачастую на государственный счет). Получается, первые поэты-лирики дали возможность осязать важные изменения, шедшие в обществах Древней Греции, смены эталонов чего-либо, скажем, красоты. Впрочем, тема красоты разрабатывалась всеми видами искусства.
Без осознания важности ценности человека, его жизни, его личности, не могло возникнуть понимание и «осознание» Красоты и великолепия человеческого тела. Именно греки научили нас, новых европейцев, вразрез каноническим церковным предрассудкам о порочности человеческой плоти, скверны и т.д. ценить человеческое тело, любоваться им, восторгаться. Мы просто заново открыли давно известное.
Поэзия – не просто набор звучно уложенных слов, упорядоченные ритмом – размером или рифмой, она зеркало общества, она помогает нам понять едва уловимые веяния, тенденции в характере и сознании людей, движение и состояние общества на определенном промежутке времени. Для того чтобы не отходить от главной темы, ограничимся фразой: поэзия помогает постигнуть мировоззрение конкретного человека (автора), но и человека как такового в определенном обществе.
Вернемся непосредственно к Архилоху. Жизнь полная лишений и потерь научила Архилоха стойкости, при этом следует всецело полагаться на волю богов. Судя по дошедшим фрагментам, можно сделать логическое заключение, что высшим нравственным законом для Архилоха является Правда, а причиной и истоком происходящего в мире является Зевс (не отсюда ли берет начало отрицание Зевса-бога и понимание его как Зевса-закона?). В героическом эпосе Зевс действует наряду с другими богами, являясь старшим богом по названию, а не по значению. В творчестве Архилоха Зевс занимает особое, исключительное место (надо сказать, что Зевсу будет уделено много места в «Прометее» Эсхила); лирический герой всецело полагается именно на Зевса, избирая его на роль своеобразного ангела-хранителя:
О, Зевс, отец мой! Ты на небесах царишь,
Свидетель ты всех дел людских,
И злых и правых. Для тебя не все равно,
По-правде зверь живет иль нет.
Согласно представлениям древних греков Зевс не может знать своего будущего, так как нить судьбы ткут мойры. Однако Архилох утверждает, что «Пророк неложный меж богов великий Зевс, - // Сам он над будущим царь». Вероятно ранее знакомство с письменностью и литературой других народов, позволило сравнительно рано обратиться к теме личности; отсутствие единого государства, восприимчивость греков к новому и переработка известного не позволили грекам создать одной священной книги, одну религию. Боги у греков скорее не религиозные, а литературно-мифологические персонажи. Данное обстоятельство позволяло трансформировать богов в разные сущности и природные силы. У греков не было как таковых религиозных догм.
Следующие фрагменты наполнены моралью, но лишены всякой скуки и отражают жизненный опыт самого Архилоха. От чтения подобного морализаторского текста нас не клонит ко сну, как это может случаться при чтении другого греческого поэта VI. в. до н.э. Феогнида из Мегары.
Скорбью стенящей крушась, ни единый из граждан, ни город
Не пожелает, Перикл, в пире услады искать.
Лучших людей поглотила волна многошумного моря,
И от рыданий, от слез наша раздулася грудь.
Но и от зол неизбежны богами нам послано средство:
Стойкость могучая, друг, - вот этот божеский дар.
То одного, то другого судьба поражает: сегодня
С нами несчастье, и мы стонем в кровавой беде,
Завтра в другого ударит. По-женски не падайте духом,
Бодро, как можно скорее перетерпите беду.
***
Сердце! Сердце! Грозным строем встали беды пред тобой.
Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов.
Пусть везде кругом засады – твердо стой, не трепещи.
Победишь – своей победы на показ не выставляй,
Победят – не огорчайся, запершись в дому, не плачь.
В меру радуйся в удаче, в меру в бедствиях горюй.
Познавай тот ритм, что в жизни человеческой сокрыт .
В переводе С.И. Радцига два фрагмента выглядят так:
Горестной скорби, Перикл, предаются все граждане наши
С городом всем; никому нет уж услады в пирах:
Граждан таких поглотила волна многошумного моря.
Тяжко вздымается грудь, скорбью жестокой полна.
Боги, однако, мой друг, против всех неутешных страданий
Верное средство дают – стойкую твердость души.
То одного, то другого постигнет беда; обратилась
На нас, - мы скорбим, раной кровавой томясь.
Завтра случится с другим. Скорее же скорьб претерпите
С мужеством в сердце, а плач женщинам только к лицу.
Срдце, Сердце! Вихри бедствий безысходных над тобой.
Но воспрянь и, грудью встретив, отражай своих врагов.
Твердо ставши к ним поближе, им засаду ты готовь.
И своей победой явно перед всеми не кичись.
Победят, - не падай духом, сидя в доме у себя.
В меру радуйся ты счастью, слишком в бедах не горюй!
Познавай, какой кипучий всех людей поток несет.
Говорят, что придя в Олимпию, место проведения древнегреческих состязаний, Архилох пожелал исполнить гимн в честь Геракла, а так как кифареда не нашлось, то он выдумал слово «тенелла» пытаясь тем самым подражать ритму и звуку кифары. С тех пор те, у кого не было аккомпаниатора на кифаре, пользовались этим припевом, трижды повторяя слово «тенелла»:
Тенелла!
Светлоподобный – радуйся, о царь Геракл,-
Тенелла - светлопобедный –
И сам и Иолай твой – два копейщика!
Тенелла!
Светлопобедный - радуйся, о царь Геракл!
(пер. В.Нилендера)
Погиб поэт во время войны Пароса с жителями Наксоса. Впоследствии в честь Архилоха на его родине возведено святилище.
***
Сладко-истомная страсть,товарищ, овладела мной
***
Это-то страстная жажда любовная, переполнив сердце,
В глазах великий мрак распространила,
Нежные чувства в груди уничтоживши.
***
……………………………………………………….
Ты, воздержанье блюдя. Решись на это...
Но коль неймется и печет желание,
Есть на примете у нас готова к замужеству -
Красавица и скромница. Мне кажется,
Стать безупречна ее. На ней бы и женился ты».
На эту речь девицы я ответствовал:
«Дочь доброславной в делах и благородной женщины
Амфимедо, чей прах лежит теперь в земле,
Знай: у Богини не счесть услад для молодых людей
В обход священных таинств; хватит нам одной.
Мы, как покой снизойдет и тьма, о свадьбе все стобой
Обговорим, обсудим с божьей помощью.
Я поступлю, как велишь; желание влечет меня
Под верх венечный, под округлый свод ворот.
Милая, не отвергай: в богатом травами саду
Причалю. Вот что я решил: пусть женится
На Необуле другой. Ведь, старше раза в два тебя,
Сумела иссушить цветок девичества -
Прелести нету былой. В желанье ненасытная,
Вконец ослепла бешеная женщина!
Сгинуть бы ей навсегда! Да не допустит Зевс того,
Чтоб я в глазах соседей стал посмешищем,
В жены развратницу взяв! Жениться страстно я хочу
Лишь на тебе; не лжива, не корыстна ты,
А Необула хитра, дружков не счесть у ней.
Боюсь, как бы слепых и недоношенных,
В деле таком поспешив, как пес, не наплодил бы я».
Так я сказал. И девушку меж стеблями
Свежераскрытых цветов я положил и тонкою
Укрыл нас тканью, шею гладил ей,
И трепетавшей, как лань, успокоенье стал дарить,
И груди стал я трогать нежно пальцами;
Явлена юная плоть, заманчивые прелести.
И, к телу прижимаясь столь прекрасному,
Жизненный сок я исторг, лаская кудри светлые.
(Пер. В.Н. Ярхо?*)
* Текст приводится по изданию «Эллинские поэты VIII-IIIв. до н.э.(эпос, элегия, ямбы, мелика)» М.: Ладомир, 1999.
Анализу эпода посвящена статья В.Н. Ярхо «Новый эпод Архилоха» в Вестнике древней истории за 1982, № 1, с. 64-80.
(лат. Archilochus, греч. Архи́лохос) (до 680 – около 640 до н.э.), древнегреческий поэт. В поэзии Архилох выступил последователем Гомера, но отказался от героического идеала аристократической доблести, стал писать шутливо-язвительные стихотворения, отмеченные страстностью и индивидуализмом. Он проявил себя в различных поэтических формах, писал элегии, басни, гимны богам. Архилох оказал большое влияние на последующее развитие лирики, в первую очередь на римских поэтов Луцилия, Катулла и Горация.
Время жизни Архилоха определяется исходя из упоминания в одном из его фрагментов о солнечном затмении 648 до н. э. Уроженец острова Парос; отец Архилоха Телесикл происходил из аристократического рода, мать - рабыня-фракиянка Энипо. В молодости как незаконнорожденный сын Архилох не имел возможности выдвинуться у себя на родине и избрал удел наемного воина.
Архилох принимал участие в войнах на острове Фасос, где жители Пароса основали колонию, воевал во Фракии, на острове Эвбея; пал в битве с уроженцами острова Наксос. По преданию, дельфийский оракул отказался отвечать на вопросы наксосца Калонда, сразившего Архилоха, поскольку от его руки погиб великий поэт. На Паросе Архилоха почитали как героя, паросский историк Демей написал его биографию (извлечение из нее сохранилось на постаменте статуи поэта, поставленной в 100 до н. э. его земляком Сосфеем).
До нас дошло около 120 фрагментов произведений Архилоха отличающихся исключительной четкостью формы и выразительностью, разнообразием стихотворных размеров. Кроме ямбов Архилох писал элегии, тетраметры, эподы, эпиграммы. Папирусные находки последних десятилетий значительно расширили представления о его творчестве; наиболее крупный из фрагментов - т. н. «Кельнский эпод» - был обнаружен на папирусе 1-2 вв. в кельнском папирусном собрании (опубликован в 1974). В эподе упоминается Необула, к которой, согласно античному преданию, сватался Архилох. Однако отец Необулы Ликамб нарушил обещание выдать свою дочь за поэта, за что Архилох подверг их обоих осмеянию в язвительных стихах.
Произведения Архилоха были широко известны в классическую эпоху. Его гимн в честь Гераклаисполнялся на олимпийских играх. Аристофанв комедии «Мир» цитирует Архилоха наряду с Гомером. Знаменитые стихи Архилоха о воине, бросившем щит (что считалось позором), но сохранившем жизнь, используют метр и эпические формулы «Илиады»; это придает фрагменту Архилоха откровенно пародийный характер. Образы этого фрагмента были использованы Горацием в оде, обращенной к Помпею Вару (II,7), вольный перевод которой на русский язык был сделан Пушкиным.
В стихах Архилоха поэтическая индивидуальность впервые в греческой лирике выражена ярко и неповторимо. Архилох - поэт-воин, живущий в эпоху ломки старой аристократической системы ценностей; в его стихах высокая героика эпоса уступает место жестким и резким описаниям будней военных походов, мелких стычек и поражений. Превратностям судьбы Архилох противопоставляет мужество, стойкость и глубокое ощущение ритма, лежащего в основе человеческой жизни.
Сердце, сердце!
Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой.
Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!
Пусть везде кругом засады - твердо стой, не трепещи.
Победишь - своей победы напоказ не выставляй,
Победят - не огорчайся, запершись в дому, не плачь.
В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй.
Познавай тот ритм, что в жизни человеческой сокрыт.
Ч. 1
Архилох
«Сердце, сердце!»
Сердце, сердце!
Грозным строем встали беды пред тобой.
Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!
Пусть везде кругом засады - твердо стой, не трепещи.
Победишь - своей победы напоказ не выставляй,
Победят - не огорчайся, запершись в дому, не плачь.
В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй.
Познавай тот ритм, что в жизни человеческой сокрыт.
Перевод В. Вересаева
Ямб «В остром копье у меня замешен мой хлеб…»
В остром копье у меня замешен мой хлеб. И в копье же
Из-под Исмара вино. Пью, опершись на копье!
Перевод В. Вересаева
«Мне не мил стратег высокий, с гордой поступью стратег…»
Мне не мил стратег высокий, с гордой поступью стратег,
С дивно-пышными кудрями, с гладко выбритым лицом!
Пусть он будет низок ростом, пусть он будет кривоног,
Лишь бы шел он твердым шагом, лишь бы мощь в душе таил.
Перевод Г. Церетели
« Я - служитель царя Эниалия 1 »
Я - служитель царя Эниалия, мощного бога.
Также и сладостный дар муз хорошо мне знаком.
1 Эниалий - прозвище Ареса, бога войны. "Эниалий" значит "Воинственный",
"боевой".
Перевод В. Вересаева
«Можно ждать чего угодно 1 »
Можно ждать чего угодно, можно веровать всему,
Ничему нельзя дивиться, раз уж Зевс, отец богов,
В полдень ночь послал на землю, заградивши свет лучей
У сияющего солнца. Жалкий страх на всех напал.
Все должны отныне люди вероятным признавать
И возможным. Удивляться нам не нужно и тогда,
Если даже зверь с дельфином поменяются жильем
И милее суши станет моря звучная волна
Зверю, жившему доселе на верхах скалистых гор.
1 Стихи представляют собой отклик поэта на солнечное затмение либо 711-го,
либо 648 года до н.э. (точные даты жизни Архилоха неизвестны).
Перевод В. Вересаева
«Предоставь все божьей воле - боги часто горемык…»
Предоставь все божьей воле - боги часто горемык,
После бед к земле приникших, ставят на ноги опять,
А стоящих низвергают и лицом склоняют ниц.
И тогда конца нет бедам: в нищете и без ума
Бездомовниками бродят эти люди на земле.
Перевод Г. Церетели
ч. 1
Время жизни Архилоха точно неизвестно, но с ним связана первая точная дата в греческой литературе. В одном из стихотворений поэт упоминает о солнечном затмении, которое было, как теперь установлено астрономами, 5 апреля 648 г. до н. э., что позволяет датировать творчество Архилоха серединой VII в. до н. э.
200 отрывков различной величины и ни одного целого стихотворения - литературное наследие Архилоха.
Родина поэта - остров Парос в Эгейском море. По отцу Архилох принадлежал к древнейшей паросской аристократии, но так как был сыном фракийской рабыни, не мог претендовать на отцовское наследство. Поэтому бедность сопутствовала Архилоху всю жизнь, хотя среди своих соотечественников он пользовался большим авторитетом. Впоследствии воин и поэт, он был героизирован после смерти и на Паросе ему даже был возведен храм (Архелохейон), где на колоннах при входе была записана древняя история острова и биография поэта. Среди фрагментов этой
62
надписи недавно обнаружена легенда о посвящении юного Архилоха в поэты, напоминающая аналогичную историю Гесиода. Однажды отец приказал юноше свести на продажу коров. При свете луны юноша увидел издали каких-то неизвестных женщин, которые, смеясь, предложили продать им лучшую из коров. Пока юноша медлил с ответом, они внезапно исчезли во мраке, оставив взамен коровы лиру. Дома никто не поверил рассказу Архилоха, и отец направился в Дельфы, в храм бога Аполлона, где узнал, что сыну его предстоит бессмертная слава.
Я - служитель царя Эниалия мощного бога.
Также и сладостный дар муз хорошо мне знаком.
(Пер. В. Вересаева)
«Глашатай» и «воин», Архилох выступает как наставник и руководитель своих сограждан. Стихотворения его дидактичны. Хотя в них изображены личные чувства и переживания поэта, они, подобно поведению, вызванному этими чувствами, должны стать общепризнанными и нормативными. В той же храмовой легенде рассказывается, что Архилох стал по-новому исполнять старые песни и ввел на Паросе новый культ бога Диониса. Сограждане поэта враждебно отнеслись к этим нововведениям и выступили против поэта, за что были жестоко наказаны Дионисом. По совету Аполлона они раскаялись в своем поведении и воздали славу Архилоху.
Новое понимание человека, подвластного времени и изменяющегося в нем, характерно для творчества Архилоха. Если Одиссей остается неизменным во всех своих несчастьях, то Архилох уже знает, что невзгоды терзают и подавляют людей. Сомнение в прочности и незыблемости всего существующего заставляет Архилоха оспаривать старое гомеровское понимание чести. Вкладывая в эту полемику весь пафос человека, осознавшего себя личностью, Архилох с иронией и юмором рассказывает о том, как, спасаясь от смерти, он бросил свой щит:
Носит теперь горделиво саиец мой щит безупречный:
Волей-неволей пришлось бросить его мне в кустах.
Сам я кончины зато избежал. И пускай пропадает
Щит мой! Не хуже ничуть новый могу я добыть.
(Пер. В. Вересаева)
Гомеровская лексика в ином контексте приобретает ироническое звучание, а эпитет «безупречный» в применении к брошенному в кусты щиту, возможно, даже полемичен. Не щит, а человек, спасший свою жизнь ради новых побед, должен считаться «безупречным». «Необходимое бегство не несет людям позора», - говорит поэт в другом стихотворении, вновь повторяя историю о брошенном щите. Никто не может упрекнуть его в
1 Эниалий - эпитет бога войны Арея.
63
трусости, он бросается на врага, как «изнемогающий от жажды устремляется к чистому источнику».
Поэзия Архилоха не только преодолевает полностью ту дистанцию между героем и слушателями, которая была обязательной в эпосе, но нарочито подчеркивает субъективный момент, столь отличный от эпического нейтрализма. Перед слушателями раскрывается вся жизнь поэта. Темы дружбы сменяются темами вражды, причем при всей непримиримости поэта к недругам, максимальную степень ненависти он обращает на тех, кто изменяет дружбе. Именно им посвящено большинство его стихотворений-поношений. В одном из них он мечтает о том, с какой радостью узнал бы он о несчастьях бывшего друга, представляя, что тот становится жертвой кораблекрушения и попадает в плен:
Пусть взяли бы его, закоченевшего,
Голого, в травах морских,
А он зубами, как собака, лязгал бы,
Лежа без сил на песке
Ничком, среди прибоя волн бушующих.
Рад бы я был, если бы так
Обидчик, клятвы растоптавший, мне предстал,
Он, мой товарищ былой!
(Пер. В. Вересаева)
Новая находка принесла нам большой отрывок из стихотворения-приветствия, в котором Архилох описывает чье-то возвращение. Поэт весь отдается радости встречи. Он счастлив воочию увидеть прибывшего, протянуть ему руки, встать рядом с ним, ощутить присутствие. С ужасом он думает о том, что его могла поглотить морская пучина или же настигнуть вражеское копье на поле боя. Смерть этого человека была бы страшна не сама по себе, а тем, что она принесла бы горе поэту и обрекла бы его на страданье и одиночество. Новым содержанием наполнена здесь древняя фольклорная метафора о тьме, ставшей светом, и по-иному предстоят привычные эпические формулы типа «сверкающая юность» или «руки копьеносцев».
Отличительной чертой Архилоха является его поразительная активность вторжения в жизнь и отношения к ней. Эта особенность поэзии, возможно, объясняется личной, впервые сознательно воспринятой ответственностью поэта перед своими слушателями, учителем и руководителем которых он себя чувствует. Взлеты и падения в личной жизни Архилох объективизирует, делает типическими, и в призывах к стойкости духа, к разумному и твердому отношению ко всему окружающему он демонстрирует образцы необходимого поведения как для себя, так и для других:
Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой.
Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!
Пусть везде кругом засады,- твердо стой, не трепещи.
64
Победишь,- своей победы напоказ не выставляй,
Победят,- не огорчайся, запершись в дому, не плачь,
В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй.
Познавай тот ритм, что в жизни человеческой сокрыт.
(Пер. В. Вересаева)
Жизнь человека представляется Архилоху в чередовании удач и неудач, составляющем «течение» жизни, ее ритм. Так преодолевается поэтом им же высказанная идея человеческой беспомощности.
В мире мыслей и чувств Архилоха тема любви не занимает центрального места. В архаической греческой лирике эта тема невозможна в современном ее понимании. Античный поэт этого периода никогда не будет воспевать свои чувства к той, кого он собирается назвать своей женой и ввести в дом. Поэтому прославление девушек в сохранившихся фрагментах Архилоха скорее всего связано с застольными песнями и обращено к гетерам, свободным от тех уз, которые налагали на женщин семейно-бытовые устои современного общества. В ряде отрывков поэт говорит о своей любви к прекрасной Необуле, что не мешает ему в других фрагментах отзываться о ней же с насмешкой и неприязнью. В связи с этим в древности была очень популярна история о том, как отец Необулы Ликамб, имя которого также встречается в стихах Архилоха, с неодобрением отнесся к любви поэта, а тот, верный своему принципу «с другом дружить, а с врагом враждовать и злословить», обрушил на них такой поток насмешек, что старик и девушка покончили с собой, не вынеся публичного поношения. Этот рассказ, особенно в его последней части, относится к числу «бродячих сюжетов», но в нем выражена вера древних в реальную силу обличительной поэзии Архилоха, таившей, как говорили, «жало змеи и яд пчелы».
Свои сатирические нападки Архилох иногда облекал в форму басни о животных, сопоставляя отдельных животных, уже наделенных в фольклоре только им присущими типическими чертами, с различными типами людей, для того чтобы нагляднее представить и объяснить характеры и деятельность последних. Сохранились, например, отдельные фрагменты басни о лисице и орле, известной в позднейших переработках.
Архилох обращается к разным видам фольклорной лирики. Он сочиняет элегии, гимны, эпиграммы, басни. Он же первым из народных песен-поношений насмешливого и обличительного характера (ямбы) создает ямбическую поэзию, в которой сатира, обличение и инвектива (т. е. персонально ориентированная насмешка) используются в личной полемике по общественно значимым и частным вопросам Нововведение Архилоха было
1 Ямбическая поэзия получила свое название от стихотворного размера, который, по античной классификации, служил ее основным признаком. Ямбическим размером была трехморная стопа, состоящая из двух слогов и имевшая в античном стихосложении две разновидности: ямб - сочетание краткого и долгого слога (U -), трохей - сочетание долгого и краткого слога (- U). В русской поэзии, как в общеевропейской, ямб представляет собой сочетание безударного и ударного слога, а хорей (античный трохей) - сочетание ударного и безударного.
65
использовано многочисленными поэтами, включая греческих комедиографов V в. до н. э.
Архилох погиб на войне, которую вели его соотечественники, паросцы, с уроженцами острова Наксоса. По преданию, убийцу поэта с позором изгнали из храма Аполлона в Дельфах, навсегда лишив его потомков права входить в эту главную греческую святыню.
Как первый лирический поэт, осуществивший переход от эпоса к лирике и сделавший поэзию средством раскрытия личных чувств, Архилох стоит на пороге всей европейской лирики. Но его поэзия еще далеко не индивидуализирована, вопреки ее внешне личному характеру. Поэт никогда не отчуждает себя от своего коллектива, а напротив, на своем примере, конкретном и частном, внушает слушателям нечто общее и социально значимое.
Младший современник Архилоха, ямбограф Семонид родился на острове Самосе, крупнейшем центре островной Ионии. Подобно Архилоху он возглавил группу самосских переселенцев и по наименованию того острова, где они поселились, получил прозвище Аморгского, с которым вошел в литературу. Фрагменты его стихов отличаются четкой назидательностью. Поэт внушает слушателям, что несчастья и неудачи - удел всех людей и в этом следует искать утешение. По сравнению с Архилохом мир Семонида мелок и приземлен:
Кратковечные,
Как овцы, мы проводим жизнь, не ведая,
Какой конец нам бог готовит каждому.
(Пер. В Вересаева)
Взгляды на жизнь Семонида во многом родственны Гесиоду. Симпатии к женщинам чужды рачительному земледельцу-труженику, для которого отношение к жене определено прежде всего тем, прибыль или убыток вносит она в хозяйство. Отголоски гесиодовского мифа о Пандоре ощутимы в ямбической поэме Семонида о женщинах, где, по фольклорно-басенной традиции, женские характеры классифицируются по происхождению от различных живых существ или стихий и предпочтение отдается женщине, происходящей от пчелы.
Последний классический поэт ранней ямбической поэзии - Гиппонакт из ионийского города Эфеса (Малая Азия). Время его жизни - вторая половина VI в. до н. э. За насмешки над правителями Гиппонакт был выслан из Эфеса и стал странствующим певцом. Герой его поэзии, возможно, тождественный самим поэтом, но всегда нарочито окарикатуренный - озлоблен-
66
ный попрошайка, издевающийся над своими врагами и жадными богачами. Среди отрывков стихотворений Гиппонакта, число которых значительно возросло в недавних публикациях последних находок, встречаются пародии на «высокую» эпическую поэзию. В гимнической манере он выпрашивает себе у бога теплый плащ и деньги. Обличая своего противника, скульптора Бупала, пародирует ссору Одиссея с нищим Иром. Не только героический стиль и мотивы, но также эпическая тематика находит себе место среди произведений поэта: одно его стихотворение было озаглавлено «Одиссеи», в другом упоминалась Троянская война. Содержание этих стихотворений восстановить уже невозможно. Однако смелое и неожиданное объединение гомеровской лексики с местными разговорными словами и оборотами, включая бранные и непристойные выражения, даже негреческие, лидийские слова, обилие бытовых подробностей, пристрастие к перечислению всевозможных кушаний и напитков наряду с другими, только Гиппонакту присущими особенностями, позволяют заключить, что поэт использовал комизм ситуаций, перемещая эпических героев в необычную для них обстановку. Новые же, натуралистические или просто бытовые черты, приобретаемые его персонажами, способствовали их переосмыслению как героев гротеска и обличительной сатиры. Не случайно в литературе III в. до н. э. именно Гиппонакта выберут своим образцом те эллинистические поэты, которые, отвергая героическую поэзию, будут разрабатывать бытовые темы с детальным описанием мелочей повседневной жизни (Каллимах в «Ямбах» и Герод).
Своеобразен излюбленный стихотворный размер Гиппонакта - холиямб (хромой ямб), в котором последняя стопа шестистопного ямба (обычный ямбический триметр) заменяется трохеем:
Богатства бог, чье имя Плутос,- знать, слеп он!
Под кров певца ни разу не зашел в гости...
(Пер. Вяч. Иванова)
Подготовлено по изданию:
Чистякова Н.А., Вулих Н.В.История античной литературы. - 2-е изд. - М.: Высш. школа, 1971.
© Издательство «Высшая школа», 1971.
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Архилох
Стихотворения
Стихотворения
Архилох (VII в. до н.э.) считается основоположником ямбической поэзии, характерными чертами которой были простота, обыденность языка и обличительная, сатирическая направленность. Хотя от произведений Архилоха до нас дошли лишь фрагменты, образ этого поэта вырисовывается достаточно отчетливо, так как фрагментов сохранилось сравнительно много. Родина поэта остров Парос. Он был сыном аристократа и рабыни. Нужда заставила Архилоха покинуть родной Парос и переселиться на остров Фасос, – где его отец основал паросскую колонию. Как и прочим паросцам, поэту приходилось сражаться против фракийцев и колонистов других городов и островов. В творчестве Архилоха отразилась жизнь воина-наемника. Большое место в стихах Архилоха занимает его роман с Необулой, дочерью Ликамба, который сначала обещал выдать ее за Архилоха, но потом почему-то отказался. До разрыва с Необулой Архилох писал о ней с большой нежностью, после разрыва – с ненавистью, понося не только ее, но и ее отца и сестер. По преданию, не имеющему, впрочем, достоверного подтверждения, Необула и ее родные не снесли такого позора и покончили с собой. Погиб Архилох в бою, во время войны, которую паросцы вели против острова Наксоса.
Мне не мил стратег высокий, с гордой поступью стратег,
С дивно-пышными кудрями, с гладко выбритым лицом!
Пусть он будет низок ростом, пусть он будет кривоног,
Лишь бы шел он твердым шагом, лишь бы мощь в душе таил.
Перевод Г. Церетели
Я – служитель царя Эниалия 1
Я – служитель царя Эниалия, мощного бога.
Также и сладостный дар муз хорошо мне знаком.
1. Эниалий – прозвище Ареса, бога войны. "Эниалий" значит "Воинственный",
Перевод В. Вересаева
Можно ждать чего угодно1
Можно ждать чего угодно, можно веровать всему,
Ничему нельзя дивиться, раз уж Зевс, отец богов,
В полдень ночь послал на землю, заградивши свет лучей
У сияющего солнца. Жалкий страх на всех напал.
Все должны отныне люди вероятным признавать
И возможным. Удивляться нам не нужно и тогда,
Если даже зверь с дельфином поменяются жильем
И милее суши станет моря звучная волна
Зверю, жившему доселе на верхах скалистых гор.
1. Стихи представляют собой отклик поэта на солнечное затмение либо 711-го,
либо 648 года до н.э. (точные даты жизни Архилоха неизвестны).
Перевод В. Вересаева
Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой.
Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!
Пусть везде кругом засады – твердо стой, не трепещи.
Победишь – своей победы напоказ не выставляй,
Победят – не огорчайся, запершись в дому, не плачь.
В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй.
Познавай тот ритм, что в жизни человеческой сокрыт.
Перевод В. Вересаева
Предоставь все божьей воле – боги часто горемык,
После бед к земле приникших, ставят на ноги опять,
А стоящих низвергают и лицом склоняют ниц.
И тогда конца нет бедам: в нищете и без ума
Бездомовниками бродят эти люди на земле.
Перевод Г. Церетели
